Скорее даже речь пойдет больше о моем папе, чем о детстве. Так исторически сложилось, что своим взрослением и личностным становлением я повторила отцовский путь. И было это обусловлено отнюдь не его родительским влиянием, а его библиотекой. Когда мне было 4 года, сидела я в зале, под надзором своей бабушки, и разглядывала газету. А на одной из страниц этой газеты была фотография. Черно-белая, низкого качества фотка с какой-то невменяемой закорючкой. Она меня дико привлекла и я начала совать бабушке под нос газетенку с целью ознакомиться с сутью статьи под закорючкой. Бабушка покорилась и стала читать. Чем ближе к концу она подходила, тем яснее я понимала свое предназначение в жизни. Статья была посвящена Лох-Несскому чудовищу. Газета сделала наш с бабушкой день и к вечеру шатающаяся и обессиленная, она отдала меня на поруки пришедшего с работы отца, умоляя объяснить мне, какая профессия посвящена изучению динозавров. Папа объяснил, и с тех пор на долгие года слово «археология» стало любимым в моем лексиконе. Родители ржали и не воспринимали всерьез, так как до этого я уже успела помечтать о космонавтике и балете. Но годы шли, а археология из моей головы не выпадала. Вдобавок вышло так, что по возвращению в Иркутск из другого города мы снова стали жить у бабушки. А дома у бабушки хранилась вся папина библиотека, начиная с его юности. И любимым моим делом было лазить по стеллажам в поисках приключений. И настал тот день, когда во время очередной экспедиции в недра шкафа я наткнулась на книгу «Динозавра ищите в глубинах». И понеслась. Археология придвинулась вплотную и часто задышала в родительские затылки. Потом последовала новая экспедиция, плодами которой стали несколько книг по криптозоологии. Родительские затылки стало опалять дыхание уже двух демонов Любиного подсознания. Экспедиции в книжные шкафы не прекращались, но (на тот момент) стали приносить все меньше воодушевляющих плодов. И я предприняла новую попытку саморазвития – антресоль. О, то был легендарный день! Там, в вышине, доступной только последней ступеньке стремянки, припорошенная пылью десятилетий я нашла…учебник по палеонтологии за 1950г. У родителей случилась истерика. Месяц я спала с книгой под подушкой. Девочки играли в куклы, Люба сидела и упоенно срисовывала скелет очередного динозавра в свою (до сих пор сохранившуюся) тетрадь по учету динозавров. А время шло, книжные стеллажи манили, вдобавок, перейдя в 5 класс, я открыла для себя такой предмет, как история древнего мира. Начался новый виток. К любви к динозаврам прибавилась любовь к древним Богам. События развивались стремительно, родители седели и заикались. На стеллажах нашлись 2 тома Энциклопедии по мировым религиям, книги по истории Древней Греции. В Любиной школе объявился профессор религиоведения, приглашавший на свой дополнительный курс лекций по мировым религиям. Любу разрывало на части, родителей коматозило. Внезапно в школе появился такой предмет как Биология. На стеллажах тут же нашлись Джеральд Даррелл, Джеймс Херриот, Фарли Моуэт. Люба обрела третью цель в жизни. И тут незаметно подкрался подростковый возраст, повлекший за собой увлечение готикой. И что вы думаете, ответил мне стеллаж? Правильно, он плюнул в меня новой книгой. Амброз Бирс, избранное. Папа жалел, что в детстве они с мамой научили меня читать. Финал вышел малость скомканный: попала я на истфак, но совсем не на археологию. Что убило во мне того восхитительного человека, которым я родилась.
Но суть даже не в этом. Главной мыслью, которую я хотела донести, было то, что все эти книги когда-то покупал для себя мой отец, пройдя те же стадии развития, что я описала выше относительно себя. Но его судьба сложилась иначе: бабушка с дедушкой поддерживали его в этих интересах и в итоге он с успехом закончил биофак, став известным по России и миру орнитологом.
И всю свою жизнь я никак не могла понять: как так, раз мы такие похожие, с одинаковыми интересами и взглядами на мир, с общими целями, никак не можем понять друг друга? Почему мой отец так страстно желает отвлечь меня от того, что сам так любил и ценил когда-то? Почему вместо радости от успехов собственного ребенка на схожем с ним пути – одни нервы и разочарование, желание кардинально поменять мозг своего ребенка? К сожалению, с тех пор минуло 23 года, а ничего, собственно, и не поменялось. Так похожие в мировосприятии, мы находимся на параллельных непересекающихся прямых и совершенно не можем друг друга понять.
И главное: ведь было бы гораздо приятнее им видеть Любу-бомжа-археолога, счастливо обнимающую во сне позвонок плезиозавра, чем унылую Любу-никомуненужного-политолога, так ведь?
Пичалька.